РАЗМЫШЛЕНИЯ О МЕДИЦИНЕ

Наталья Ростовцева

Наташа Ростовцева родилась и выросла в городе Горьком (ныне – Нижний Новгород), там же в 1983 году закончила медицинский институт по специальности педиатрия в. Работала в детской городской больнице “Айболит” в отделении раннего возраста, потом – неонатологом в родильном доме. В 1996 году переехала в Техас, живет в маленьком университетском городке College-Station. Работала переводчиком в Хьюстонском аэропорту, где ее называли “Наташа from Russia», сейчас работает в университете.


Я считаю, что нам повезло. Судите сами: если случится инфаркт, сделают бай-пасс, и сердце будет продолжать работать, если инсульт – операцию на головном мозге, без обычного в таких случаях паралича и глубокой инвалидности, если рак, ещё можно побороться, выжить – у нас же под боком знаменитый MD Anderson.

Не надо о грустном, скажете вы. И правильно: что об этом говорить, все эти страшные болезни часто приводят к смертельному исходу… Лично я перестала их бояться только здесь, изучив местное здравоохранение.

Как бывший микропедиатр (приставка “микро” означает ранний возраст – новорожденные и грудные дети), я пыталась готовиться к экзамену, чтобы получить право на работу врачом, штудировала учебники, но заоднo знакомилась с местной медициной. И пришла вот к какому выводу: так хорошо, как в России, здесь насморки лечить не могут. Российская педиатрическая медицина занимается, в основном, многочисленными ОРЗ, простудами, отитами и бронхитами. С пневмонией – госпитализация. Диагноз “энцефалопатия” ставится каждому второму ребёнку (что ставит в недоумение европейских и американских медиков, у них совсем другие цифры).

Вспомним работу российского участкового педиатра: после долгого приёма, в основном, выздоравливающих от ОРЗ деток и выписывания бесконечных справок и рецептов, бедный педиатр получает лист с адресами (от 10 до 25, а иногда и более вызовов) и бегает по участку из дома в дом, из квартиры в квартиру, иногда пешком на 14-ый этаж (а что делать, если лифт не работает?), чтобы дать совет родителям затемпературящего ребёнка, выписать больничный и рецепт (чаще всего на антигриппин) и капли в нос или в уши.

А теперь здешняя картина: конечно, никакой врач по таким пустякам к вам домой не приедет, да и не надо, у вас же машина, отвезёте малыша на приём. Местные врачи удивлены российскими родителями: у обоих кандидатские, а они приехали с 5-летним ребёнком на приём, когда температура 38* и нос заложен. Диагноз, как правило, прост: вирусная инфекция, в любом магазине вам дадут детский Тylenol и капли в нос – раствор обычной соли. Российским мамам очень не нравится, что педиатр не уделяет должного внимания ребёнку, ещё бы, в России в старые времена выдали бы больничный лист на 5 дней, да ещё лекарства прописали.

Мне тоже так казалось поначалу, хотя по поводу ОРЗ я к врачу не обращалась. Но тут судьба подкинула мне знакомых с совсем другими диагнозами: опухоль мозга у ребёнка, инфаркт у совсем нестарой женщины, инсульт у моей подруги… И я воочию увидела, как со всем этим работали местные медики.

Скажу вам честно, я с грустью поняла, что с моим замечательным российским медицинским образованием я далека от того понятия “врач”, которое в ходу здесь. То, чем я занималась в России, как педиатр в детском стационаре или неонатолог в родильном доме, по большей части здесь делают медсёстры или помощники врача. А вот о том, чтобы заниматься научными исследованиями, будучи педиатром в клинике или семейным врачом – и речи быть не могло. Для этого надо было работать на кафедре в стационаре при мединституте.

Честно говоря, теоретически нас в России обучали неплохо, а вот практически… На летних институтских практиках в городских больницах у нас были специальные дневники, в которые мы записывали, сколько как будто было сделано внутривенных инъекций, плевральных и даже спинномозговых пункций, а ведущие практику преподаватели легко расписывались под этой липой. Скажите мне, дорогой читатель, доводилось ли вам встречать студента, практикующегося на вас или вашем родственнике в странах СНГ? Нет? Вот такова была наша ремесленная подготовка в мединституте, где каждый второй выпускник не то что внутривенных, а внутримышечных инъекций никогда не делал.

Когда я занималась на курсах парамедиков в маленьком техасском городке, нас до такого автоматизма обучали оказанию первой помощи, какого я не знала, даже проработав 13 лет доктором и имея опыт.

А пресловутая санпросветработа, санбюллетени, которые мы, российские врачи, ненавидели, но вынуждены были делать каждый в силу своих возможностей. Я, например, плохо рисовала и совсем непрезентабельно делала заголовки, мне в этом помогал мой отец. Здесь такими проектами занимаются не медики, а специальные организации с художниками и прочими специалистами. Сейчас в России за медпросвещение взялось радио и телевидение, вещающие, какие лекарства и при каких симптомах надо принимать, но это лучше делать только при нетяжёлых состояниях и говорить о лекарствах, продающихся здесь без рецепта (в России без рецепта можно купить всё).

Возможно, я вас обижу, дорогие читатели, но не могу не отметить, что наши росcийские пациенты дремуче необразованны в медицине, если для лечения простуды вам нужен врач… Вот такой врач и востребован, а на лечение опасных для жизни заболеваний уже не хватает ни сил, ни времени, ни средств. Давайте подумаем, что может случиться с простудой? В худшем случае, осложнение и придется принимать антибиотики. А что произойдет, если у жителя России, не приведи господи, случится инсульт? В лучшем случае, паралич и глубокая инвалидность.

Если ты медик, ты знаешь, чего бояться. Я, как любой родитель, не люблю, когда мои дети простужаются и температурят, но, с другой стороны, знаю, что это неизбежность (у кого из вас дети никогда не болели? То-то). В случаях простуды я даю им мой любимый ибупрофен, промываю нос соляным раствором, но в панику не впадаю. А вот когда мою знакомую здесь в США выписали на 5-й день домой после многочасовой операции на головном мозге, с румянцем на лице и в добром здравии, я была поражена.

Должна оговориться сразу: я не считаю американскую медицину идеальной – мне больше нравится здравоохранение Скандинавских стран. Считаю, что между медиком и пациентом НИКОГДА не должно быть товарно-денежных отношений и за возможность хорошей, высококвалифицированной и бесплатной медицинской помощи готова платить налоги более 50%. Посмотрите на зарплаты медиков здесь. Видно, что они немаленькие. Но знаете ли вы хотя бы одного очень высококвалифицированного специалиста, скажем, гения в нейрохирургии или онкологии, который бы был миллионером? Я – нет, зато в этой стране достаточно много миллионеров – президентов медицинских страховых компаний. (Если вы не смотрели известный документальный фильм Майкла Мура”Sicko”, очень советую.)

У вас и у меня, дорогой читатель, есть возможность лечиться либо здесь, либо в России. Если насморк или простуда – в России, может быть, и лучше, а если что-то серьёзное… Главное, что в России, несмотря на низкие зарплаты и подчас чудовищные условия, ещё почему-то есть прекрасные врачи, но пока правительство обратит свой взор на российское здравоохранение, многим пациентам до этого просто не удастся дожить.

Почему в Америке, где много выходцев из стран третьего мира, средняя продолжительность жизни у мужчин почти на 20 лет больше, чем в России (75.15 и 59,12 соответственно)? Почему детская смертность ниже в 2,5 раза (6,3 и 16,6 соответственно), когда средний возраст первородящих матерей гораздо выше? А знаете ли вы, что в Америке инфаркт и инсульт – заболевания хирургические, а в России – терапевтические? Разница колоссальная и результаты совершенно разные.

В России сейчас улучшаются условия жизни стремительным темпом, прекрасные квартиры, великолепные коттеджи, в магазинах есть всё, что душе угодно, на улицах исчезли старушки в платочках, зато появились хорошо одетые бабульки в тёплых сапожках, шубках и кокетливых шапочках. Так почему же медицина продолжает оставаться такой непередовой, а врачи (если они не частники) остаются малооплачиваемыми? Как же стареть в такой стране, где зарплата врача-интенсивиста до смешного мала, а именно он вытаскивает инфарктников и инсультников. Можно, конечно, дать взятку. А что, если он, устав от богатенькой клиентуры и превратившись в жлоба, не долечит больного, потому что ему мало дали?

Я уже говорила, что против товарно-денежных отношений между врачом и пациентом, но я за спасение российского врача. Не надо взяток – потом будет трудно остановиться. Если ты привык брать, будешь брать даже при большой зарплате – такова психология. Зарплата врача должна быть высокой, выше средней зарплаты по стране, но платить её должно государство, а не каждый конкретный пациент.

А ещё должна быть вера во врача, которую в России давно утратили (между прочим, наши соотечественники не верят врачам и здесь), а ведь это так важно. Когда между врачом и пациентом доверительные отношения, врач сделает всё, что может, а когда он с самого начала чувствует недоверие, начинает нервничать, получится хуже, как не крути.

P.S. Эту статью я написала под влиянием статей своей землячки, врача больницы скорой помощи, журналиста и просто обаятельной женщины Анны Андроновой, которая печатается в “Огоньке”. Прочтите её статьи – не пожалеете.