ИСТОРИЯ ГУСЯ МАРТИНА

Борис Кац, фотограф Борис Кац

Начало в выпусках #204, 205, 206

А дело было так. Мы с примерно трёхлетним сыном ехали в троллейбусе, где мне случайно уступили место, и он сидел у меня на руках. В это время сына только-только начали интересовать вопросы специфических отношений между мужчинами и женщинами, в которых я в то время достиг личной вершины знаний. Сын и до описываемого события время от времени задавал нам с женой вопрос: «Откуда берутся дети?», и мы, руководствуясь современными педагогическими рекомендациями тех времён, никогда его не обманывали народными байками об аистах и капусте, а просто отвечали, что дети рождаются. Когда этого ответа стало недостаточно, и возникал следующий вопрос «А как?», мы уточняли, что дети рождаются у мамы из животика, и на этом тема до поры исчерпывалась. И вот мы с сыном едем в троллейбусе, и он громким голосом, как обычно говорят маленькие дети, начал очередную сессию своей исследовательской работы о происхождении детей. Мы с ним повторили «Откуда» – «Рождаются» и «Как» – «Из животика» при всё возрастающем внимании остальных пассажиров. Я даже не знаю, то ли никто из них не знал правильных ответов, то ли они хотели убедиться в том, что я знаю, то ли из чувства злорадства, к сожалению свойственного некоторым, ждали, что я отвечу что-то невпопад – не могу сказать. А только в троллейбусе постепенно установилась необычная, но, чувствовалась, напряжённая тишина. Признаюсь, тогда я не уловил момента, когда ещё можно было переключить внимание сына на какую-то машину или велосипедиста за окном. И это был тот редкий случай, когда слово оказалось бы золотом, а молчание – серебром. Но я промолчал и, конечно, дождался нового вопроса, которого сын до того ещё никогда не спрашивал. «Папа, – громко прознёс он в троллейбусной тишине, – а как они туда попадают?» Сейчас я думаю, что при соответствующей подготовке можно было найти нужные слова, удовлетворяющие любопытство и сына, и остальных пассажиров, но в тот момент, признаюсь, я несколько растерялся. Тишина в троллейбусе стала звенящей, и думать от этого было ещё тяжелее. И тут мой сын, видя, что папа попал в затруднительное положение, решил прийти мне на помощь простой и логичной подсказкой. Он сказал вопросительно: «Через рот?» Тишина мгновенно закончилась, а я, схватив сына в охапку, выскочил с ним из троллейбуса, потому что не мог больше находиться в обществе невежественных людей, не только самих не знающих, откуда берутся дети, но и почему-то смеющихся над логичным заключением маленького ребёнка, уже усвоившего, что наиболее типичный путь в живот начинается со рта.

Приближался долгожданный день вылупления гусят, и я в соответствии с рекомендациями несколько уменьшил температуру и увеличил влажность. Второго марта опять ровно в 6 часов 30 минут вечера мы с женой приехали с работы домой, зашли и… Боже мой! Слышим «Пи-пи-пи», раздающееся из инкубатора. При немедленном внимательном осмотре яиц, на большем из них оказалась маленькая щербинка, из которой и доносились эти нежные и, как нам показалось, жалобные звуки. Мы продолжали смотреть и прислушиваться со всё возрастающим волнением. «Может быть у него не хватает сил проклюнуться? – как обычно прочла мои мысли жена. – Как ты думаешь, он не может там задохнуться?» Я и сам не знал ничего и подумал, что можно немножко расковырять скорлупу, чтобы, как минимум, обеспечить достаточный приток воздуха. Я это и сделал, к счастью, совсем чуть-чуть. К счастью потому, что делать это ни в коем случае нельзя, по крайней мере в течение нескольких часов после наклёвки. Хорошо, что я сообразил подойти к компьютеру и посмотреть в Интернете, что пишут опытные люди. Оказывается, мои представления о вылуплении из яйца были, мягко говоря, ошибочными. Я, как возможно многие, не имеющие соответствующего опыта люди, думал, что гусёнок постепенно расширяет проклёвку до тех пор, пока она становится достаточно большой, чтобы он мог выбраться наружу.

На самом деле всё обстоит совсем не так. На самом кончике маленького клювика есть крошечный твёрдый нарост, которым гусёнок, проворачиваясь внутри яйца, как бы прорезает верхнюю (тупую) часть скорлупы как консервным ножом, и когда она отпадает, вылезает наружу. Поспешное же вскрытие скорлупы может привести к высыханию её внутренней оболочки, из-за чего гусёнок не сможет нормально вертеться, вскрывая скорлупу, и выбраться из нее. Теперь, чтобы не допустить высыхания, необходимо было резко повысить влажность внутри инкубатора.

Я немедленно вооружился распылителем, употребляемым при глажке белья, заправил его водой и, настроив сопло на максимально мелкокапельное распыление, быстро довёл влажность в инкубаторе до 100%. С этого момента мы с гусёнком напряжённо работали сообща – он своим клювиком, а я – распылителем, хотя и по разную сторону скорлупы. Жена подбадривала нас обоих многообразием звуков, выдававших крайнюю степень её сочувственного волнения.

Разумеется, даже прочная скорлупа гусиного яйца не смогла долго устоять перед нашим дружным напором. Её верхняя часть отвалилась, и наш гусиный первенец выполз из своего маленького внутрияйцевого пространства в гораздо большее инкубаторное помещение. Поскольку второе яйцо так и оставалось с неповреждённой скорлупой, то первым живым существом, увиденным гусёнком, оказался я.

Гуси – вообще очень древние создания. Как известно, именно гуси спасли античный Рим от коварного нападения Галов. Многие поколения предков нашего гусёнка, в свою очередь, вылупляясь из яиц, первым живым существом видели свою маму-гусыню. Я думаю, что этот жизненный опыт закрепился в гусях на генетическом уровне и, таким образом, в маленьких глазках нашего гусёнка я стал его мамой, то есть гусыней.

Гусёнок немного полежал, подсыхая под вентилятором, и вскоре его тонкие волосики сложились в жёлто-горчичный пушок. Сначала он научился держать головку, а затем начал подниматься на свои лапки с непропорционально большими перепончатыми ступнями. Всё это сопровождалось частым «Пи-Пи-Пи», в котором мы начали улавливать разнообразные оттенки – от удивления до отчаянного старания и, в конце концов, удовлетворения от достигнутого.

Когда-то было поверье, что не следует ничего покупать до рождения малыша. Я думаю, что в нашем гусином случае сыграли роль ещё большие сомнения в успехе. Всё-таки процесс женской беременности имеет вполне видимые признаки прогресса, а яйца в инкубаторе до самого конца никак не менялись. Так или иначе, но мы оказались совершенно не готовы к рождению гусёнка. Нужно было срочно что-то предпринимать. Сначала мы нашли небольшую картонную коробку, выстелили её бумажным полотенцем в несколько слоёв, поставили чашечку с водой и поместили туда подсохшего гусёнка. Над коробкой я укрепил электрическую лампу для обогрева под контролем термометра. Теперь было самое время подумать о первом в его жизни ужине. «Как ты думаешь, что он будет есть? – спросил я жену. – Он ещё маленький, нужно что-то диетическое,» – как всегда мудро ответила она. «И что же, по твоему, будет гусино-диетическим? – не унимался я. «Крутое куриное яйцо,» – был ответ.

Через несколько минут яйцо было готово, я покрошил немного в коробку, но гусёнок явно не знал, что с ним делать. Тогда я постучал пальцем по крошкам, и гусёнок сразу понял и начал тоже клевать яйцо. Потом я также пальцем залез в чашку с водой, и гусёнок последовал моему примеру и попил. После ужина он решил немного вздремнуть, и мы с женой, наконец, смогли поужинать сами.

В первую очередь, подняли бокалы за здоровье новорожденного и пожелали ему долгой и счастливой гусиной жизни. Я к этому времени уже знал, что гуси живут примерно 50 лет, кроме тех несчастных, которые заканчивают свою жизнь в духовке, иногда окруженные яблоками. Разумеется мы собирались принять все необходимые меры, чтобы нашего гусёнка миновала эта печальная участь.

Чтобы закончить с инкубационным периодом, скажу, что второе яйцо так и не проклюнулось, хотя я держал его в инкубаторе ещё примерно неделю. Выяснилось, что оно просто было не оплодотворённое.

Я проверил температуру в коробке, и мы решили последовать гусиному примеру и лечь спать. Не успели мы уснуть, как из коробки послышалось шуршание и затем всё более громкое и жалобное «Пи-пи-пи». Пришлось встать и взять гусёнка «на руки». Он издал ещё пару «Пи-пи-пи», меняя тональность на удовлетворительную, и замолк, с интересом оглядываясь кругом. Стоило, однако, положить его обратно в коробку, как жалобное «Пи-пи-пи» возобновилось. «Что будем делать?» – дипломатично спросил я жену. «Придётся его взять к нам в постель, – немного подумав, ответила она, – ещё рано воспитывать в нём самостоятельность, сейчас ему нужно к маме под крыло». Мы принесли полотенце, и место «под крылом» оказалось у нас с женой вдоль шеи, где довольный гусёнок благополучно проспал всю ночь, даже не запачкав полотенце.

Прошло то время, когда завтраки в нашей семье отличались большим разнообразием. Дефицит продуктов в Советском Союзе, как я это понимаю теперь, был обусловлен искренней заботой Партии и Правительства о здоровье населения. Поэтому наиболее питательные и, соответственно, вредные для здоровья продукты, распределялись между слугами народа, т.е. партийными функционерами и правительственными чиновниками, причём в строгой зависимости от их иерархического положения на служебной лестнице. Как же нужно любить свой народ, думаю я теперь, чтобы регулярно отравлять свой организм настоящей густой сметаной в борще с жирным мясом, намазывая хлеб «Вологодским» маслом, и при этом отдавать народу почти безжирное «Бутербродное», из которого при нажатии ножом выделялись чистые, как слезы, капли безвредной воды. Некоторым партийно-государственным любителям народа приходилось накладывать поверх масла ещё полную холестеролом икру, и хорошо ещё если красную, а то ведь наиболее высокопоставленным приходилось, можно сказать, давиться и чёрной. Даже многократно очищенная водка, не чета той, что продавалась в обычных магазинах, и французский коньяк не полностью могли справиться с вымыванием всей этой нечисти из ответственных организмов, и для их лечения пришлось организовать небольшую, но хорошо оснащённую сеть специальных медицинских учреждений, руководимых 4-м лечебным управлением Минздрава СССР. Такая трогательная забота делала нашу жизнь очень лёгкой и одновременно радостной. Пришёл в магазин – схватил что есть – уже хорошо. Ну а если не просто схватил, но простоял в очереди пару часов и тебе хватило, – то это уже радость. Сегодня схватил одно, завтра – другое, послезавтра «выбросили» третье – такое снабжение, называлось Продовольственной Программой Партии и обеспечивало разнообразие завтраков в нашей семье. Не то что сейчас, заходишь в магазин, а там круглый год одно и то же. Поскольку гусёнок недавно родился и не имел никакого жизненного опыта, мне пришлось ему всё это рассказать, пока я варил вкрутую очередное яйцо ему на завтрак.

Продолжение следует.