В ПРЕДДВЕРИИ НОВОГО СЕЗОНА

Ольга Вайнер, фото Bruce Bennett

Маэстро Ханс Граф остается на посту главного дирижера Houston Symphony до сезона 2011-2012 гг.

«После шести лет работы с оркестром, я счастлив, что мы вместе движемся вперед с ощущением уверенности и полного взаимопонимания».

Ханс Граф

– Маэстро, что побудило Вас остаться в Хьюстоне и возобновить контракт с оркестром?

– Понимаете, когда только приступаешь к должности музыкального директора, ты полон надежд. Возобновить контракт после 2-x лет работы вполне естественно, так как еще не устал. После 5-6 лет – это уже новый уровень сотрудничества. С хьюстонским оркестром у меня сложилась очень хорошая атмосфера взаимного доверия, открытости. Я чувствую, что сейчас смогу работать с оркестром лучше, чем когда-либо. Недавно я играл во Франции, где оркестр был настроен довольно негативно, тем приятнее было возвращение в Хьюстон – сразу чувствуешь теплоту и полное приятие того, что делаешь. Это как сравнивать отдых на Ньюфаундленде с отдыхом на Карибах.

– Какое место занимает оркестр на национальном уровне?

– Так сразу и не скажешь. Значение «магической пятерки» оркестров (Бостон, Нью-Йорк, Кливленд, Чикаго, Филадельфия) не меняется с течением времени, даже если один год они играют хуже, второй – лучше, они неприкосновенны. Как и в России – Заслуженный коллектив, Большой симфонический оркестр – позиции их остаются незыблемыми.

Следуюшая группа оркестров – Сан-Франциско, Лос-Анджелес, Питтсбург, Миннесота, потом следуют Детройт, Хьюстон, Даллас, Сент-Луис. Мы в этой группе важных оркестров Америки. В истории каждого оркестра были взлеты и падения. Хьюстонский оркестр 20 лет назад был менее знаменит, чем 50 лет назад, когда здесь работали Леопольд Стоковский, Джон Барбиролли. Потом было затишье, а после Эшенбаха оркестр снова пошел вверх.

Хотим мы этого или не хотим, но вопрос престижа оркестра – это вопрос финансирования. Чтобы действительно повышать национальное значение оркестра, нужно больше играть в Нью-Йорке, Вашингтоне, Бостоне.

– Что Вы считаете своим главным достижением за время работы в Houston Symphony?

– На огранизационном уровне то, что мы делаем последние 3 года, я считаю, замечательным. «Здоровье» организации изнутри постоянно обновляется. Поэтому я рад продлить свой контракт с оркестром. На исполнительском уровне мне запомнился сентябрь 2004 года, когда мы играли особенно хорошо, и программа была интересной. Я бы хотел так работать всегда, постепенно воспитывать хьюстонскую публику, предлагая новые программы.

Я часто выступаю в других городах, сравниваю оркестры, и хочу сказать, что доволен звучанием нашего оркестра. Конечно, я точно знаю проблемы коллектива (а у кого их нет?) и стараюсь их преодолеть, но мне нравится, как оркестр развивается, как говорили в Советском Союзе: «Верной дорогой идем, товарищи!»

– Что значит «воспитывать публику»?

– Публика в Хьюстоне очень консервативна, боязлива. Она жестоко поступит с нами, если мы не учтем ее вкусов. Поэтому я должен учиться тому, как привлечь зрителей и, в то же время, не испугать их слишком смелым репертуаром. Я не могу изменить публику в одно мгновение, это довольно долгий процесс. Но многое удалось сделать.

Наша публика еще не совсем готова к восприятию музыки ХХ века, и даже первой половины ХХ века. Например, мы не можем играть Берга так часто, как бы хотелось. В ноябре мы будем играть симфонию Землинского, все уже задают вопрос: «Ну и кто этот Землинский?». У меня есть мечта сыграть оперу Берга «Воццек» в концертном исполнении, но это очень трудно осуществить.

Очень сложно понять, кто для Хьюстона является «house hold name», то есть таким музыкантом, на все концерты которого билеты будут проданы (таким в прошлом сезоне был Йо-Йо-Ма). Но есть музыканты высочайшего уровня, которые в Хьюстоне неизвестны. Я уверен, что Ростропович (если бы он был жив) собрал бы полный зал, хотя последние годы он был не в такой хорошей форме, но он как раз являлся «house hold name». А Наталью Гутман, Давида Герингаса – фантастических виолончелистов – никто не знает. А кто знал Пергаментщикова? А ведь это был гениальный музыкант. Мне больно, что исполнители высокого международнго уровня не имеют громких имен здесь. И я всегда сильно рискую, приглашая неизвестных солистов, артистически это правильно, но финансово – опасно.

– Однако вы не отчаиваетесь в поисках молодых музыкантов, свежих победителей конкурсов. Известно, что в следующем сезоне с оркестром будет выступать замечательный пианист Кирилл Герштейн.

– Всегда есть смысл подождать 2-3 года после конкурса, чтобы убедиться, что премию дали не зря.

Кирилл Герштейн глубокий интеллектуальный музыкант. Он выиграл конкурс рано, 11-летним мальчиком, и развивается очень хорошо. В прошлом сезоне у нас выступала китаянка Ю-Джа-Ван, которую публика очень любит, она прекрасно исполнила 2-й концерт Прокофьева, один из самых сложных фортепианных концертов. У нас был концерт с Леонидасом Кавакосом из Греции, который является одним из ведущих скрипачей нашего времени. В выборе солистов мы пытаемся искать равновесие между молодыми исполнителями и мэтрами, такими как Эмануэль Акс, Гэри Голсен.

– Без русской музыки мировая культура невозможна. Какое место русская музыка занимает в репертуаре хьюстонского оркестра?

– Русской мызыки мы играем даже больше, чем немецкой. Однако в репертуар включаются наиболее известные произведения. Например, я не стану выбирать Глазунова, а вот Лядова мы играем с большим успехом. В этом году долго обсуждали, какое из произведений Чайковского выбрать: Четвертую, Пятую и Шестую симфонии уже играли, Третью они не хотят, а я бы с удовольствием исполнил. Остановились на Первой и Второй симфониях и Третьей Сюите для оркестра – это очень красивая партитура.

Стравинского играем так же как Бартока, очень редко. Но будь моя воля, я бы играл Стравинского в каждом концерте. Мы играем Прокофьева, Бородина, Мусоргского – следуюший сезон мы открываем «Картинками с выставки». Я стараюсь каждый год играть одну или две симфонии Шостаковича.

Мне очень хочется надеяться, что в этом году в числе наших слушателей будет больше читателей газеты «Наш Техас».